Вдох-выдох. Вдох-выдох. Аппарат искусственного дыхания мерно качает воздух туда-сюда, вместе с капельницей и пучком электродов поддерживая жизнь в бессознательном теле. Остальные приборы в комнате в основном снимали показания – ритм сердца, пульсовое давление, содержание сахара в крови. Не считая лежащего, в комнате было ещё два человека – оба в безупречно белых халатах. Впрочем, бейджик лечащего сотрудника был только у одного из них.
-Мне очень жаль, но мы бессильны. Хотя реанимационные терапии и были проведены вовремя, травма решила исход. Тело функционирует, но мозг, очевидно, мёртв. –Тот, что стоял, слегка похлопал по плечу того, что сидел.
-Вы хотите сказать, что мой сын сейчас обычный овощ?.. Картофель?! –Сидящий не плакал, но было видно, что он на грани: подёргивающиеся веки, красные глаза, сжатая челюсть… Даже слова давались ему с трудом.
-Если вам так угодно – да, он картофель.
–Долгие годы работы приучили врача к подобным ситуациям. Стоять ровно, глаза не отводить, ложной надежды не давать – вроде всё просто, но это далеко не так. Страшно подумать, через что этот человек прошёл в жизни, если все его силы сейчас уходят на подавление зевка.
Действительно, ничего особенного. Просто очередной дурак не пристегнул ремень безопасности – его вина. Но ведь не так просто сказать это, глядя в глаза родителю. Это уже вопрос не столько этики, сколько юриспруденции – в суд на докторов подают все, кому не лень.
В общем-то, я всегда любил картошку. Забавно, что в итоге я в неё же и превратился.
-Ты всегда так громко думаешь?
-Нет, только когда мёртвый.
Рядом с кроватью, но одновременно где-то недосягаемо далеко стояли двое: юноша и девушка. Лежащий был точной копией юноши, за исключением белёсой дымки вокруг последнего. Девушка же выглядела ребёнком, примерно двенадцати лет.
Без каких-либо проблем оба прошли сквозь кровать в сторону выхода, и мир для них замер: тележка с лекарствами, старые настенные часы, даже падающий со скамьи старик – всё будто мгновенно заледенело. Кроме них двоих.
-Понимаешь, с людьми тут что-то происходит. Во-первых, если не присматриваться к деталям, то быстро теряешь связь с реальностью, ну и заодно начинаешь думать вслух. Оглянись – реальный мир для нас с тобой совсем не движется… Нет-нет, не трогай дедушку, даже лучше не смотри на него... Бог знает, сколько времени я тут потерял, прежде чем осознал этот простой факт.
И тут нужно сказать о втором – чем дольше мёртв, тем меньше ты – Ты.
-У меня голова болит.
-Не говори глупостей, у тебя ни головы нет, ни всего остального тела. Об этом я и говорю. Думаю, то, что мы есть, можно назвать человеческой душой. Либо кто-то из нас просто галлюцинирует. Выбирай, что больше по нраву.
В общем, согласно моим наблюдениям, оторванная от тела душа сначала сохраняет привычную форму – две руки, две ноги, голова – и ощущения, которые тело испытывало до разрыва, либо к которым привыкло. К примеру, твоя фантомная головная боль. За то время, что я тут, я уже, кажется, даже разучился испытывать некоторые эмоции.
-Но ведь ты всё ещё похож на человека.
-Алло, у меня шесть пальцев на две руки. –Юноша помахал перед лицом девушки руками.
-…Прости, я не заметила…
-Так вот… О чём это я?.. Ах, да. Ну, глянь вон на Фыву, к примеру. Эй, Фыва, привет!
Юноша ткнул пальцем в сторону чего-то шарообразному с размытыми контурами, парящему около одной из палат.
-Ой, а кто это?
-Понятия не имею. Он не говорит. Вообще. Думаю, это какой-то коматозник на аппарате жизнеобеспечения, как я, который лежит здесь уже очень давно. Очень, очень давно. Мне просто почему-то нравится называть его Фыва. Кстати, как тебя зовут?
Девушка задумалась. Надолго. С удивлением она обнаружила, что не помнит не только своего имени, но даже того, как сюда попала. И, собственно, где это самое «здесь».
-Аналогично. Хотя какая разница? Пока нас всего двое, я – это Я, а ты – это Ты. Почему бы и нет?
-?..
-Ты тоже начинаешь громко думать. Строго говоря, я почти ничего не помню до того, как очутился Здесь. Зато до подробностей помню всё, начиная с того момента. К примеру, как на костылях вываливался из больницы тот урод, что проехал на красный. Нет, что ты, я на него не злюсь – это ушло первым. Просто мне немного грустно, ведь таких, как он – тьма тьмущая. И таких, как я…
-А что с нами станет потом?
-Откуда ж я знаю? Я думаю, мы – тени людей, которые почти, но не совсем умерли. Я точно знаю, что некоторые возвращаются обратно. Везунчики, хе-хе…
Но при мне тут не было никого, кто ушёл… Туда. И я даже не знаю, есть ли это самое «Туда».
Девушка остановилась. Задумчиво посмотрев на висящее в воздухе облако, она опустила взгляд на свои ноги.
-А, это. –Юноша прошагал от одной стены до другой, а затем прыгнул – и будто прилип к потолку. -Рефлекс, не более. Можно даже просто летать, но я вот смотрю на Фыву и думаю, что пока с этим всё же повременю.
-Вернись обратно, пожалуйста.
-Лучше ты ко мне. –Юноша протянул руку, схватил девушку за плечо и притянул к себе, «прилепив» рядом.
-По-моему, так веселее. Смотри, и старичок уже не падает, а взлетает!
-И правда. Надеюсь, он не улетит слишком далеко.
-А мне вот интересно, а что в центре Земли?..
-Сколько мы уже здесь?
-По ощущениям – лет сто.
-А сколько прошло на самом деле?
-Календарик на посту медсестры говорит, что двое суток.
-А сколько мы здесь ещё будем?
-Уже устала?
-Я физически не могу устать.
-Умница, быстро учишься.
Два бесплотных духа медленно парили под потолком детского отделения. Хотя и несколько замедленно, время вокруг шло своим чередом – маячили туда-сюда люди в халатах, играли с конструктором дети, ребята помладше смотрели телевизор. Кто-то на кухне уронил кастрюлю. Кто-то отчитывал уронившего кастрюлю. Сама кастрюля, похоже, претензий не предъявляла.
Время от времени из палаты в палату летал простой бумажный самолётик, который, однако, никто из детей не трогал, хотя и веселил всех без исключения. И никто не замечал ни юношу, ни девушку.
-Просто… не знаю. Меня несколько пугает неопределённость будущего. Не думаю, что очень хочу «Туда», но даже это лучше, чем навсегда застрять «Здесь».
-Не хочешь подержать самолётик?
- Кстати об этом. Я думала, мы не можем взаимодействовать с живым миром?
-Ну… да, я немного слукавил. В конце концов, чего такого – пара сквозняков да бумажный самолётик? Не такая уж и сложность.
-Ясно. Нет, не хочу.
-Ну что-ж… -Юноша отпустил игрушку. Та, наконец, упала на пол. –Тогда пошли за мной.
-Где это мы?
-Думаю, это твоя палата.
-Что?..
На кровати лежала маленькая девочка, примерно двенадцати лет. Она отдалённо напоминала девушку, стоявшую вверх ногами в проходе. Вокруг девочки лежало множество игрушек, а к изголовью был привязан ярко-алый воздушный шарик.
-Не знаю точно, что с тобой приключилось. Вроде тебя намеренно уложили в кому, чтобы беспрепятственно лечить, но вот с выведением у них случилась какая-то проблема, и ты застряла тут, со мной.
-Я… как ты?
-Нет нет, что ты. Я - картошка на жизнеобеспечении. Ты – просто выключена.
-А… А я могу… ну…
-Собственно, почему нет? Пустить импульс в мозг – и готово, тело само тебя притянет. Работает, уж поверь, я так уже делал.
-Ты… делал?
-Ну да. Я же говорил, с тех пор, как я здесь, ни один «застрявший» не умер в полном смысле этого слова. Обычные умирающие уходят слишком быстро, ну а Фыва… Ему или ей уже поздно помогать.
-То есть всё это время ты мог просто «включить» меня, и всё?
-Ну, если в общем – да. Только вот...
Юноша присел на край кровати. Его маска весёлости тут же слетела, обнажая боль и тоску. Сожаление?
-Я говорил, что злость ушла первой. А вот страх до сих пор со мной. Вы все тут – транзитом, и домой. Я же… У меня два пути. Либо стать таким же бесформенным облаком, как Фыва, либо…
-«Туда»?
-Да. И, знаешь, выбирать не мне. Я хотя бы пытаюсь избавить остальных от этой участи, пока ещё могу. Пока я ещё Здесь. Но мне… даже не знаю.
-Одиноко?
-Страшно одиноко. Я уже один раз умирал в одиночестве, и я не хочу проходить через это ещё раз. Рано или поздно найдётся кто-то, кто застанет либо мой уход, либо два шарообразных облака в реанимационном отделении, конечно, но эта самая, как ты выразилась, неопределённость… ужасна.
-Прости.
-Пустое. Ну что же, начнём!
-Постой, я..!
-Я знаю. Ты всё ещё громко думаешь. И да, наслаждайся жизнью!
-Кажется, она приходит в сознание… Ты меня слышишь? Просыпайся, Спящая Красавица, давай же!
Кто-то светит фонариком в глаза. Больно. Где это я?
-Где… я?
-Всё хорошо, не волнуйся. –Человек в белом халате суетился вокруг, что-то щёлкало, булькало, стучало… Вернулся ко мне. –Ты в больнице, помнишь?
Не помню. Надо ему сказать.
-Не помню.
-Хорошо, попробуем так: что последнее ты помнишь?
Самолёт. Кажется, бумажный. Что?.. Какой ещё самолёт?..
-Вспомнила. Я заболела, и мама с папой привезли меня в больницу. Доктора говорили, что я усну, а когда проснусь буду уже здорова. Потом мне делали укол, и… ничего. Голова болит.
-Правильно, умница. Я уже попросил позвонить твоим родителям, думаю, они скоро приедут. Кроме головы, нормально себя чувствуешь?
Кивок.
-Вот и хорошо. Отдыхай пока, скоро придёт сестра, осмотрит тебя и принесёт чего, если надо. Пока-пока.
Ушёл. Скоро приедут мама с папой, это хорошо. Кушать хочется… Ух ты, шарик! Отвязался, мой хороший…
Хм, разве воздушные шарики так летают? Сквозняка вроде нету…
