Рассказ, который почему-то занял первое место на первом же тутошнем литконе. Есть мнение, что он тупо слишком длинный и нудный, такчо фиг кто осилит сие затянутое убожество. Написан в обнимку с клёвым описанием гаальцев с сайта newgame.agava.ru (ныне не работает, но есть в
веб-архиве). И да, у меня сломался табулятор, так что абзацы кое-где вовсе и не абзацы даже.
Итак, нихрена не исправленная версия расссказа, радующая зиллионами разномастных ошибок. В процессе написания были честно использованы все буквы алфавита.
Кодекс Га
В этот день необычно мощный дождь исполосовал теплое коричневое небо длинными сияющими росчерками.
Остатки боевых кораблей битой метрополии внезапно появились на орбите Дуэдэ, зависнув там своей мощной громадой, заслоняя Кра, возвращая покинувший было обитателей дуэдинского сектора липкий ужас. Корабли сталкивались. Большие серые горы сливались ослепительными вспышками света, а на их месте, на мгновение, формировались крошечные звезды. Не было ярких взрывов от выстрелов пушечной артиллерии, не было призрачных трасс противоистребительных турелей, не разрывались осколочные бомбы. Орудийные казематы истощились задолго до этого. Орбитальной бомбардировки, как и шумного боя, не случилось — вместо этого был безумного масштаба таран, повлекший за собой гибель восходящей Дуэдэ, только-только взявшей некоторое превосходство над Галот, такой, казалось бы, беззащитной перед сотнями остальных планет: больших и могучих, малых и упорных. Масса покореженного металла на орбите. Слабый, но такой теплый свет Кра.
Воспоминания. С каждым годом всё реже — настолько, насколько реже стали, постоянные прежде, дожди горящего железа. Дожди из остатков двухсот тысяч кораблей, обломки которых на века изолировали Дуэдинскую Республику на родной планете.
Иломи стал зябнуть. Он укутался в старый, потерявший былую зеркальность, бронеплащ. Память о событиях прошлого угасала. Послышались тихие шаги. Он повернулся на звук. По склону холма поднимались два кратайца, один из которых был без плаща.
— Кра-саи, Ило.
— Кра-сатул, Лофин Фатум, — Иломи узнал в беззащитном незнакомце старшего иана дауданского Совета. — Кто с тобой? — он подозрительно оглядел кратайца в броне.
— Это Оноккио, мой сын.
— Кра-сатул, Иломи, — поздоровался сын иана.
Лофин указал на воронку.
— Давно такого не видел, чтобы до земли долетало что-то, кра семьдесят, не меньше.
Иломи рассмотрел обгорелый остов спасательной шлюпки. Обыкновенная посудина для экипажа: без двигателей и с небольшими планерами. После нормального боя такие шлюпки всегда собирались специальными буксирами и конвоировались на санитарный транспорт. Но в том, последнем сражении ни транспортов, ни даже буксиров не осталось, кассеты со шлюпками выбрасывались в космос, обрекая пассажиров на медленную гибель. Ему самому повезло оказаться на низкой орбите — через несколько дней он уже падал на землю, едва не разбившись о скалы при приземлении.
— По всем окрестностям такие падали, несколько тысяч. Одна упала на поселок неподалеку отсюда, почти все сгорели, — медленно сказал Оноккио.
— Не все могут жить в убежищах, — печально протянул Лофин.
Иломи не понимал Фатумов. Какое им дело до каких-то изгоев, живущих под открытым небом и пожирающих растения, выращенные в грязной земле? Он опять избавился от мыслей и внимательно рассмотрел шлюпку. Выгоревший каркас, несколько противоперегрузочных сидений, в одном из которых лежало завернутое в хорошо сохранившийся бронеплащ тело давно умершего кратайца. Подобрав полы, Иломи спустился в обжигающее лоно воронки и сорвал плащ. Мертвец был одет в форму галотского офицера. Иломи шутливо сказал:
— Может сам Ганла к нам пожаловал? А что, с галотцев станется.
Шутка была из разряда хулительных — ни один член офицерского состава не стал бы пользоваться средствами спасения. Такие шутки могут позволить только те, что находятся в кругу близких знакомых.
— Может и Ганла, да какая теперь разница? — просто сказал Оноккио. — Все мертвецы равны, что галотские, что дуэдинские. Разве что, иногда, количеством рук различаются.
— Мы пойдем в город, Ило. Срочный Совет скоро начнется, нужно подготовиться. Саи.
— Саи, Лофин — дружелюбно попрощался Иломи.
Иломи какое-то время смотрел им вслед. Взяв плащ галотца, он направил стопы туда, куда следовал — в лесистую лощину, неподалеку от дома, где находилось большое подземное укрытие, где вот уже несколько веков догнивали танки дауданской танковой руки.
Небосвод все также искрился падающими обломками и шлюпками. Планета, наконец, принимала давно исчерпавшие ресурс средства спасения со многими тысячами мертвых кратайцев на борту.
Иломи, наконец, добрался до старого бункера с вывороченными воротами и спустился вниз.
— Кра-сатул, Ило, я-то подумал было, что ты не найдешь это местечко, так славно повеселившись у старика Яччи. Бедняга до сих пор не знает, где добыть новый запас годирского синего, чтобы местных посетителей поить, — у самого входа стоял оружейник, стирая грязную полу плаща в корыте с водой.
— Кра-саи, Вино. Знаешь, это место можно легко найти, просто хорошенько принюхавшись в любой точке города. Что касается Яччи, то пусть соберется, наконец, в Годир. Его ассортимент уже пару кра не особенно разнообразен. Заодно и поучится в тамошних забегаловках — нечего всякую шушеру угощать, а стоит эту публику уже повыгонять обратно.
В обширном бункере было много незнакомых лиц: приезжие торговцы, бойко продающие разнообразную мелочь, мелкие чиновники, собирающие налоги, даже изгойский уголок был на редкость тесен. Бар старого Яччи был забит самой контрастной публикой.
Потолкавшись в тесных торговых рядах, Ило избавился от зарядов, ставших лишними после того, как прежняя десантная винтовка отошла в надежные руки Вино. Наконец, и на старый, порядком потускневший плащ нашелся покупатель. Странно одетый, безоружный кратаец, явно из чужих мест, поскольку в столичной Даудане никто не позволял себе носить одежду традиционного галотского покроя, широко распространенную в среде изгоев, живущих на поверхности. На изгоя, однако, незнакомец мало походил, поскольку одежда его была в идеальном состоянии.
— Кра-сатул, — чинно поздоровался незнакомец. — Собираешься избавиться от лишних вещей? Я покупаю самое необходимое. В пути пришлось поиздержаться.
На столе перед незнакомцем было валом свалено это «самое необходимое» — поломанный лучемет с разорванной коробкой модулятора, совершенно выбеленный бронеплащ, старые солдатские ботинки без пластин.
— Кра-сатул. Я ищу покупателя на свой бронеплащ. Вещица, конечно, старая, познавшая орогенский излучатель полной мощности, но служит хорошо. В последней битве за Дуэдэ этот плащ здорово помог мне защититься от вспышек.
Незнакомец пристально вгляделся в отражающую ткань.
— Я вижу, ороогенский излучатель прожег грудную пластину, — незнакомец необычно тянул слова. — Это не твой плащ?
— Не мой, — признался Иломи. — Плащ принадлежал управляющему танковой руки в те времена, когда Дуэдинская Республика еще могла позволить себе ведение войны в колониях. Он погиб на Орогене, но плащ достался инвентарной группе, откуда я его потом забрал.
— Орооген… — задумчиво протянул незнакомый кратаец.
— Откуда ты? Ты не вооружен. В этих местах часто стреляют.
— Издалека. Я прибыл из Арвиры по служебным делам.
Иломи подозрительно оглядел кратайца. Арвира принадлежала группе городов Нокарвы, бывшей столицы Дуэдинской Республики.
— Нокарва большая и совершенно закрытая конурбация. Они не контактируют с Дауданой. Ты контрабандист?
— Боюсь, мы не поняли друг друга. Возьми свой плащ и уходи, — кратаец хищно оглядел Иломи.
Иломи достал излучатель. Короткое черное дуло смотрело в грудь незнакомцу.
— Нам нужно уединиться, поднимайся! — жестко проговорил Иломи.
Никто не вмешивался: окружающие сделали вид, что ничего не замечают. Незнакомцу ничего не оставалось, как медленно двигаться к выходу. Они поднялись наружу.
— Откуда ты? — Иломи жестко цедил слова.
— Арвира, — незнакомец сохранял спокойствие.
— Это ложь. Здесь нет ни одного, кто бы пришел из Арвиры. В Нокарве сильный режим, там не носят одежду галотского покроя. Как тебя зовут?
— Меня зовут Гаан. Галотскую одежду я купил по дороге. Нокарвские балахоны здесь не жалуют.
Иломи согласно хмыкнул. Но он был уверен, что незнакомец — контрабандист из Годира, города, находящегося неподалеку от Дауданы, где производились самые сильные наркотики и крепчайший алкоголь.
— И чем ты занимался в Арвире, Гаан?
— Стреляй.
— Что?! — удивился Иломи.
— Я отказываюсь отвечать на твои вопросы.
Иломи вызвал старшего Фатума.
— Лофин, сейчас я приведу контрабандиста, как раз по твоей части.
Динамик отозвался тихим вкрадчивым голосом Лофина:
— Спроси, откуда он.
— Уже спрашивал. Говорит, что пришел из Арвиры. Совершенно беззащитный тип.
— Ило, не дергайся. Отпусти его и забудь о произошедшем.
— Это невозможно, Лофин. Если ты в этом замешан, то я пойду к другому иану, — Иломи жестом приказал Гаану сесть на землю.
— Это лишнее, Иломи. У тебя будут проблемы.
— Не зли меня. В Даудане к моему голосу еще прислушиваются. Я могу обеспечить тебе старость в каком-нибудь открытом поселке, в качестве изгоя.
— Хорошо, Ило. Веди его ко мне, только не в Ианат, а домой. Ты прав, у нас действительно совместные дела с Гааном. И никакой контрабанды.
*
— Кра-саи, Ило. Я не думал, что ты придешь. Впрочем, тем лучше. Не дергайся! — жестко сказал Лофин, молниеносно выхватив оружие.
Гаан уже вырывал винтовку из окаменевших рук Иломи. «Что ж, старый Фатум еще не настолько неуклюж, как кажется на первый взгляд», подумал Ило. Он уже осматривал окружающее пространство, но ничего, что способствовало бы его побегу, не обнаружил. Оставалось смиренно идти, зябко ощущая холодное жерло лучемета, приставленное к спине.
В просторном подвальном помещении, освещенном резкими белыми лампами, было почти пусто, лишь несколько жестких кресел, да старый электрический шкаф. Иломи бесцеремонно развалился на неудобном антикварном сидении.
Фатум степенно устроился по соседству. Лучемет теперь неуверенно сжимал Гаан.
— Ило, ты старый воин, был со мной при Илоке в одном авиакрыле.
— Илокцы вышибли нас с планеты, и ты в этом сыграл немалую роль.
— Ты поверхностно оцениваешь, Иломи. Ты ведь простой штурман, пусть флагманский, но ты не видел всей проблемы. Не видел галотского флота, собиравшегося вмешаться, не видел, насколько прохудился тыл. Рождалась Дуэдинская республика, Совету было не до войны. Да, у нас были мощности, чтобы опрокинуть танковый кулак Илоки, и временно занять место. Но потом эти мощности пришлось бы сдать объединенному флоту Галот и Ца, крупнейшему тогда соединению. Впрочем, речь сейчас не об этом. Ты видишь, что творится на Дуэдэ. К нам не поступают новости извне. Трансиверы на орбите целы, но сигналов нет. Нет новостей. Кратайцев почти не осталось. Все планеты выжжены. Ты знаешь, что Дуэдэ и Галот — последние населенные миры в галактике?
— Ты не можешь этого знать, Лофин. Я не верю этому. Даже если так, то Галот выколотили бы в первую очередь, метрополия сильно ослабла в сражениях с нами. Ца, Риолки, Толт Гаин, Гаин — каждая из этих планет при должном усердии была способна уничтожить столицу.
— Все перечисленные тобою планеты погибли во внутренних войнах. Никто после известного побоища на орбите Дуэдэ не строил новых кораблей. Просто не хватило ресурсов. Обилие противоречий и чудовищный наземный арсенал — вот что погубило кратайцев.
— Я так и не узнал, кто он такой.
Гаан, наконец, подал голос:
— Меня зовут Гаан, я уже представлялся. Я иан-ла в Высоком Совете планеты Гаал-от.
Иломи не верил своим ушам.
— Ты галотец? Не может быть. Орбита забита обломками ваших посудин. Никто не смог пробиться наружу после того сражения.
— Это частично действительно так. Многие иан-ла погибли, пытаясь пробиться на поверхность.
— На холме, что за твоим домом, упала как раз галотская капсула, — сказал Лофин.
— В той шлюпке находился иан-ла Наарис Мирт, я думаю, ведь на тебе его плащ. Он, как и я, прибыл сюда в качестве агента. Мы — гаальцы.
— Кто-кто?
— Гаальцы, — повторил Гаан. — мы строим жизнь на принципах га, принципах добродетели. Кратайская цивилизация изжила свое, принципы кра больше не работают.
— Как принципы добродетели могут быть эффективнее принципов порядка? У каждого своя мера добродетели, кто-то считает нормой убить проворовавшегося изгоя, кто-то сам ворует.
— Ты прав в том, что граница у каждого своя. Для этого мы и изменились. Новые поколения Гаал-от выведены искусственно. С самого рождения, в них заложено единое понимание добродетели. Мы не кратайцы, мы не живем войной и борьбой за власть. Мы живем искусством, наукой, созиданием. У нас нет боевых кораблей, только транспорты, лайнеры и буксиры.
— Тогда что вы сделали со старыми поколениями? Те, что убили миллиарды, выжгли десятки обитаемых планет. Уничтожили? — Иломи иронично ухмыльнулся.
— Принципы га не позволяют нам никого убивать. Каждый имеет право на жизнь и никто не в праве ее отнять. Это один из принципов га.
— Как и один из принципов кра, между прочим…
— Да, все наши принципы выведены из Кодекса Кра, так мы теперь называем старый свод. Старые поколения постепенно трансформировали сознание в течение сотен кра, пока, наконец, не приняли принципы га. Система Кодекса Га еще нуждается в серьезной доработке. В частности, для ее эффективности, необходимо, чтобы все гаальцы постигли суть принципов га. Для этого мы и здесь.
— Как вы собираетесь действовать? Вы же не можете никого убить.
— Мы собираемся долго работать над тем, чтобы склонить Советы столиц трех дуэдинских государств к принципам добродетели. Это длительная задача, быть может пройдет не одна сотня кра. И для этого не нужно кого-либо убивать, — Гаан, казалось смеется.
— Не может быть, чтобы весь социум придерживался одного принципа, да еще и единого понимания этого принципа.
— Разумеется, есть и исключения, — невозмутимо продолжил Гаан. — Есть бывшие кратайцы, да и выведенные с отклонениями гаальцы, которые поступаются принципами га. Их мы называем ренегалами, и общество работает на искоренении этого изъяна. Совсем скоро ренегалов и вовсе не останется, уж это я могу заявить уверенно.
— Ренегалами? «Гвардейцами»? Смешно. Почему именно так?
— Когда кратайская цивилизация Гаал-от стояла на пороге перемен, когда все Советы пришли к единому мнению, гвардия не приняла необходимых для выживания принципов. Поэтому, к сожалению, Советы приняли решение об истреблении всех гвардейцев до того, как принципы га будут приняты. Это необходимая жертва.
— И сколько еще таких «необходимых жертв» допустит эта ваша навороченная цивилизация?
— Мы живем по принципам га. Жертвы недопустимы.
— Вы живете? Прошло не так много кра со времен существования кратайцев. Я даже могу предположить, что «изменившихся» кратайцев у вас большинство.
— Гаальцев, бывших ранее кратайцами на Гаал-от почти не осталось.
Молчавший до этого Лофин вдруг проговорил:
— Ило, на старой Галот глубокие генные мутации, в отличие от Дуэдэ, распространились почти на все население. Это здесь еще рождаются дети, галотцы же оказались не способными к воспроизведению потомства, особенно между специалистами разных областей. Это привело к почти полному вымиранию населения.
— Лофин Фатум прав, гаальцев, бывших ранее кратайцами на Гаал-от почти не осталось.
— И, конечно же, все эти выжившие кратайцы сейчас в Советах, — Иломи откровенно насмехался над Гааном.
— Да. Гаальцы не готовы к тому, что ими будут управлять такие же выведенные гаальцы. Пока в обществе остались противоречия, пока существуют ренегалы, пока кратайцы Дуэдэ живут по старым принципам, будут управлять изменившиеся. Таково решение Совета.
— Ну конечно, тяги к власти у кратайцев не отнять. Гаан, я могу тебе сказать, что пока не останется ни одного «изменившегося» кратайца, каким бы гаальцем он не был, всегда он будет у рычагов.
— Ты ошибаешься, Иломи. Изменившиеся максимально избавились от старых пороков: теперь это такие же гаальцы, порой, даже с более завышенной моралью, чем заниженной.
— Кратайцев не изменить.
Лофин опять подал голос.
— Я тоже думаю, что ты ошибаешься, Ило. Я принял принципы га довольно легко, пусть это еще только начало моего пути. Оноккио, мой сын, полностью прошел весь путь. Он теперь гаалец. Второй гаалец в Совете, пусть и иан-ла, после меня.
— Лофин, я просто не могу поверить, что ты хоть как-то изменишься. Впрочем, можете теперь разговаривать друг с другом, придумывать много красивых слов. Я ухожу.
— Ило, ты забыл, в каком ты сейчас положении? — удивленно проговорил Лофин.
— А что вы сделаете, убьете меня? — Иломи посмотрел на Гаана, неуверенно сжимавшего винтовку.
Он медленно двинулся к выходу из помещения. Оглянулся — Лофин, изрыгая проклятия, безуспешно вырывал винтовку у Гаана, пытаясь остановить Иломи. Тот только посмеялся над этими попытками и двинулся дальше.
— Стой, Ило. Я смогу выстрелить, — кричал старый Фатум.
Иломи проигнорировал его. Он держал путь в Совет — необходимо было предупредить ианат об операциях Галот.
Кратайцы Дуэдэ не смогут ужиться с Галот. Слишком сильна была память о тех страшных событиях, пока живо еще поколение, принимавшее в этих событиях непосредственное участие. Галотцы всегда обладали даром наживать врагов. Все их союзы в итоге оказывались пустышками, а союзники безжалостно уничтожались. Так было с Илокой, с Орогеном, с Золто. Всегда, в самый неожиданный момент на орбите оказывались «дружественные» планетарные бомбардировщики, штурмовики и истребители, буквально выжигавшие планету. Многомиллиардное население Орогена было уничтожено гигантским метеоритом, нашпигованным ядерными боезарядами. Илоку подставили под удар Дуэдэ, после чего уничтожили сверхмощными аннигиляционными минами. Золто потеряла почти весь флот в стычках с Толт Гаином. Неожиданно на их орбите появился огромный флот метрополии в несколько сотен тысяч флагов. Было уничтожено почти все живое.
Слабые планеты вроде Сиаллы, Рэдэа, Боза, Палтеомео просто уничтожались десятками, под натиском Дуэдэ, Галот, Ца и Толт Гаина, пока, наконец, не истощились ресурсы и у этих гигантов. В ход пошли астероиды, кометы и прочий космический хлам.
И вот, наконец, последнее для Дуэдэ сражение. Сотни тысяч галотских кораблей самой разнообразной масти — военные и медицинские, лайнеры и транспорты пошли на таран. От вспышек в некоторых местах загорелся лес. Образовалось столько обломков, что на космической программе Дуэдэ можно было ставить крест — ни один корабль впоследствии не вернулся назад, пытаясь пробиться через железный мешок, окутавший планету. Каждодневные метеоритные дожди выжигали почву, гибли все, кто не смог вырвать для себя и своей семьи укрепленный бункер. В дело пошли даже бронированные машины, пещеры и подводные лодки.
Этого Иломи забыть не мог. Не забыл он, как топливомастер Шаган, сварливый старик из Годира, лично сел в старый траулер и подорвал горючее, уничтожив два галотских корвета, нацелившихся на уничтожение жилой орбитальной станции. Не забыл, как уже после боя, когда в спасательных капсулах по всей орбите умирали кратайцы, Чинка — смешной, незлобивый оператор главного калибра — теряя сознание от жары и жажды, разговаривал с сыном по то и дело срывающейся связи. Рассказывал, как красиво выглядит зеленая Дуэдэ из космоса, обещал, что в следующем году обязательно отправится с ним на туристическую станцию, которая ранее, у всех на глазах, превратилась в груду кипящего металла. Он так и не договорил — умер, укутанный ремнями безопасности, сидя в кресле по соседству с Иломи, который еще долго висел на орбите, прикрывшись теплонепроницаемым бронеплащом, единственным, на шестьдесят матросов, уместившихся в шлюпку.
Иломи уже открывал массивную металлическую дверь подвала. Сзади что-то продолжал кричать Лофин, Гаан все также не давал ему винтовку.
Внезапно прогремел выстрел. Заряд ударил в спину Иломи, в то место, где у бронеплаща почти не было конвекционных пластин. Падая, Иломи оглянулся и увидел перекошенную физиономию Гаана, дрожащими руками сжимавшего разряженную винтовку. Лофин, застыв в нелепой позе, смотрел на Гаана. Иломи тяжело привалился к полуоткрытой створке ворот так, что та с громким гулом захлопнулась. Слова давались тяжело.
— Никакой… ты не гаалец… Гаан. В глубине… ты такой же кратаец. Как и…
Мысли сгрудились в комок и тяжело провалились в хранилище глубокой памяти, перегрузив мозг. Вместе с мыслями провалился и сам Иломи, потеряв сознание.
*
Сознание возвращалось тяжело. Иломи теперь лежал на полу — его сбросили с двери, которая теперь была открыта настежь. Бронеплаща на нем тоже не было, как и оружия.
Тяжело поднявшись, Иломи взобрался по лестнице, показавшейся ему куда выше и круче, чем в прошлый раз. На улице он вдохнул свежего воздуха, но боль не проходила. Ранения от излучателя получаются слишком тяжелыми — кожа в том месте буквально взрывается, образуя высушенную рваную рану.
Улица оживленно гудела. Куда-то спешили медицинские летуны, бежали вооруженные кратайцы. Мимо на огромной скорости пролетел пожарный транспорт, опрокинув большой бак с водой. Высотка здания Совета горела. Высокий столб черного дыма поднимался до самого неба. Иломи немного догадывался, что произошло, он остановил проезжавший мимо транспортер и упал на крошечное сидение. Транспорт сильно трясло, так, что рана на спине отзывалась взрывами боли на каждой кочке. Рядом сидели настороженные кратайцы при броне и оружии.
— Что происходит? — спросил Иломи у них.
— В Ианате началась стрельба, говорят, что многие ианы убиты или ранены. По громкоговорителям созывают всех вооруженных иан-ла в центр, — быстро сказал один из них.
Действительно, Иломи стал замечать, что отовсюду слышались звуки экстренных громкоговорителей.
— Парень, ты совсем плох! — напугано произнес один из кратайцев, сидевших в челноке.
— Это ороогенский излучатель, — тихо проговорил Иломи.
Кратаец понимающе опустил веки. Все замолчали, лишь покрепче сжали ружья и уставились в иллюминаторы.
Транспорт подошел к центральной площади, на краю которой высился Дауданский ианат. Повсюду сновали вооруженные граждане иан-ла. Стрельбы не было слышно, лишь какие-то взрывы где-то на верхних уровнях, где был пожар. Иломи на мгновение показалось, что сквозь клубы дыма, на крыше здания, просвечивает гордый силуэт космического корабля.
Иломи помогли сойти с транспорта, и он вошел в душное, задымленное помещение холла. Повсюду лежали мертвые кратайцы из охраны и персонала. Иан-ла уносили тела на носилках. Все закончилось. Иломи подождал лифта и вместе с другими кратайцами поднялся на самый верхний — четвертый уровень здания, где располагались залы Совета и правительственные учреждения.
Залы были залиты водой. Оплавленные стены все еще слегка дымились. Повсюду беспорядочно лежали убитые, части тел, обломки фурнитуры. Среди мертвых Иломи заметил Гаана. Он сжимал новый излучатель Иломи, лицо его было перекошено типичным кратайским оскалом, впавшим в боевую ярость. К стене стаскивали раненых.
Лофин Фатум, старый боец, ветеран многих битв сидел, привалившись спиной к стене. Лицо и грудь его были обожжены. Он неотрывно смотрел на Иломи. Тот подошел к нему.
— Саи, Ило. Знаешь, им почти удалось захватить Совет, — надтреснутым голосом сказал Фатум.
— Что произошло, Лофин? — громко спросил Иломи.
— Агенты Галот ворвались в здание и начали пальбу. Когда Гаан подстрелил тебя, он словно взбесился. Кратайская его часть одержала верх. Он отправился к совету, собирая всех остальных агентов Дауданы. Их было не так мало, пару сотен, возможно. Почти все обзавелись оружием. Я тоже оказался там. Их основной план провалился. Решили действовать по другому сценарию, видимо.
— Так уж сразу решили?
— Нет, Ило. Они приняли решение о захвате советов несколько суток назад. Но, как и здесь, у них ничего не вышло. В Нокарве сильные спецслужбы, их раскрыли и уничтожили еще на подходе к зданию Совета. В Годире они все-таки захватили Ианат, но там официальная власть никогда не была чем-то важным. Кончилось все тем, что к Совету Годира подошли несколько боевых бронемашин тамошних наркобаронов и сравняли с землей все здание, а вместе с ним и забаррикадировавшихся изнутри галотцев. Когда Гаан и остальные обезумевшие галотцы ворвались в Совет, здесь как раз шло собрание по этому вопросу. Небо открыто, Иломи. Мы начинаем войну.
— У нас нет боевых судов.
— Это не так. Во время последней мясорубки авангард первого флота находился на поверхности — производился капитальный ремонт, и с кораблей сняли двигатели. Фрегаты давно собрали заново и законсервировали. Но почти не осталось кратайцев, способных управиться с этими махинами.
— Ты уверен, что фрегаты авангарда преодолеют преграду обломков?
— Я уже ни в чем не уверен, Ило. Быть может, нескольким кораблям так и не суждено будет пройти через этот мусорный мешок, быть может, и всем кораблям. Как повезет. В любом случае мы с тобой полетим. Так решено на собрании.
— С удовольствием, Лофин. Это мой последний выход, сам понимаешь.
— Да и мой, Ило. Гаан почти убил меня. От этого твоего излучателя невозможно укрыться.
— Заряд прошивает конвекционные пластины, Лофин. Орогенцы знали толк в чужой броне.
Лофин скривился от боли и быстро проговорил:
— Штабной корвет стоит прямо на крыше Совета. Огонь, немного повредил обшивку днища, но взлететь не составит проблем, — на этих словах Лофин закончил и потерял сознание, и медики уволокли его в чистое помещение телецентра.
*
Через несколько часов Иломи уже сидел за штурвалом старого корабля. Лофин сидел позади него. В кабине находились почти все командующие флотом. Двигатели были запущены, многострадальная крыша Ианата докрасна раскалилась от выхлопных газов. Корабль медленно и аккуратно оторвался от поверхности — старые навыки в ячейках глубинной памяти еще не совсем заменились более свежей информацией.
Коричневое небо все также пестрило падающими метеорами. На горизонте, за красной дымкой, поднимались огромные махины дуэдинских фрегатов — гордости флота. Их было около десятка. Не так много, чтобы выжечь планету, но хватит для уничтожения столицы. Иломи опасливо включил автомат: электроника могла выйти из строя, и с облегчением откинулся на спинку противоперегрузочного кресла. Рана взорвалась сильнейшей болью, от которой он едва не потерял сознание. Но сейчас ему было не дл нее.
Сзади зашевелился Лофин. Иломи, наконец, спросил его:
— Ты теперь не в восторге от этих принципов га?
— Я все еще уверен, что перерождение цивилизации есть путь к её спасению, Иломи.
— Тогда почему ты не погиб там, сражаясь вместе с Гааном?
— Я не служу Галот. Я лишь хочу блага для родной планеты. Когда Гаан с компанией ворвались в Совет, я понял, что помогал не тем. Они все, эти изменившиеся, все они такие же как и мы. Все мы кратайцы, нас не изменить. И я с радостью иду на войну. Принципы кра изжили себя, как и все кратайцы. У нас нет будущего. Мы допускаем эти самые «необходимые жертвы». Так больше не может продолжаться, Ило. Сама наша природа уничтожает нас.
Офицеры в кабине молчали. Иломи смотрел в панорамное окно. Они почти приблизились к поясу обломков, в котором то и дело вспыхивали столкнувшиеся осколки. Фрегаты уже сгруппировались совсем рядом с ними и начали обстреливать самые крупные тела — уцелевшие остовы кораблей, станций, спутников-ретрансляторов.
Внезапно нагрузка на двигатели резко возросла. Всех, находящихся в салоне прижало к креслам. Иломи не понимал происходящего. Ближайший к ним фрегат замедлил подъем, а потом и вовсе завис. Иломи посмотрел вниз и увидел, как обрушилось высокое здание Совета Дауданы, а вместе с ним и другие высотки мегаполиса. Поднимались клубы пыли.
— Что происходит, Лофин?!
— Хотел бы я знать, — Лофина сильно придавило к креслу.
Фрегаты падали. Огромные махины не выдерживали нагрузки и обрушивались вниз. Один разорвался в воздухе, переломившись на две неравные части. Груда обломков просыпалась на центр Дауданы.
Иломи нагнетал мощность, жег топливо. Штабное судно начало медленно двигаться верх. Стало трудно двигать конечностями, тело стало весить в несколько раз больше. Рана отзывалась резкими вспышками боли, с каждой минутой все сильнее.
В опасной близости от судна пролетел почерневший остов истребителя. Он раскалился добела и горел в плотной атмосфере Дуэдэ. За остовом посыпались и другие обломки.
Светящееся небо сокрушилось на землю мощным железным градом. Горела почва, выжигались озера и немногочисленные оставшиеся леса. Горы железа уничтожали города, поселки, селения. Иломи видел, как фрегаты погребли под собой Даудану, видел большое горящее пятно — Нокарвскую агломерацию. Планета, каких-то несколько сотен кра назад бывшая самой зеленой и цветущей во всей системе, теперь походила на обугленный серый камень. Поверхность сотрясали мощнейшие землетрясения, начались бурные тектонические процессы.
Дуэдэ умирала. Вместе с ней умирали кратайцы, населявшие ее. Некогда великая, мощная планета, флотом способная посоревноваться с метрополией, на глазах превращалась в жалкие останки.
Иломи поднимал судно все выше и выше. Вот уже метеоритный пояс остался внизу. Иломи в последний раз взглянул на планету и заметил странную закономерность — наибольшая плотность падающих метеоритов пришлась на все крупные города планеты. Настоящий рукотворный хаос, причиной которому являлись кратайцы с Галот.
— Смотрите, — раздался откуда-то сзади голос Оноккио. Надо же, Иломи и не заметил его сначала.
Он указывал в испещренную звездами даль космоса. Иломи с трудом повернулся и внимательно осмотрел пространство. В ту же минуту электроника корабля обнаружила группу кораблей с опознавательными знаками метрополии.
Известных видов оружия сканер не обнаружил. Но все эти корабли образовывали какую-то странную установку, направленную на планету.
— Это и есть экстренный план Высокого Совета, — сказал один из офицеров. — Они приволокли сюда экспериментальные корабли из своего центра изучения массы и гравитационных полей. Когда-то и на Дуэдэ был такой центр и прототипы этих чудовищ. Но на Галактическом совете было принято решение, что это оружие слишком сильно, даже в сравнении с планетарной бомбардировкой, от него отказались несколько тысяч кра назад.
Иломи перевел двигатели в маршевый режим и направил судно на маленькую светящуюся точку — последнюю уцелевшую планету в галактике.
Они удалялись от Дуэдэ. Оноккио впервые увидел родную звезду — Кра, скрытую с самого его рождения плотной пеленой коричневых облаков смога. Желто-коричневый диск блистал своим иссушающим светом. Неподалеку золотилась небольшая точка — Банана, некогда населенная небольшая планета, вулканы которой питали энергией единственный город. Теперь планета представляла собой уменьшенную копию Дуэдэ, такую же серую, выжженную поверхность с пересохшими руслами рек.
Через несколько часов они приблизились к Галот, орбита которой удивляла непривычной пустотой. Лишь несколько молчавших спутников-ретрансляторов. Ни межпланетных транспортов, ни станций, ни боевых судов. Иломи медленно выводил корвет на низкую орбиту, приближаясь к столице Галот, туда, где находилось правительство планеты. Движения давались очень тяжело — ранение постепенно высасывало жизненную энергию, выматывая и беспокоя каждые несколько минут.
Иломи осматривал столицу — Эльтан. Высокие здания, освещенные чистым солнечным светом, размеренное движение общественных транспортеров. Город дышал жизнью, дымился фабриками, серебрился прудами и реками. В самом центре, над городом нависало здание Высокого совета, построенное в галотском стиле — с гигантскими «лучами», расходящимися в разные стороны, заканчивающиеся на крышах зданий поменьше.
— Оноккио, — глухим голосом позвал Лофин.
— Да? — отозвался младший Фатум.
— Садись в шлюпку. Мы сбросим тебя неподалеку от города.
Оноккио не стал возражать. Он не был кратайцем, он не допускал этих «необходимых жертв». Молча, он поднялся, попрощался с отцом рукопожатием и спустился в небольшой люк. Вскоре послышался звенящий шум и громкий хлопок — отстрелилась спасательная капсула.
Иломи смотрел вслед удаляющемуся огненному шару. Тот снижался немного в стороне от города, выпустив плоскости планеров.
Топлива на обратный путь не оставалось: слишком много его ушло на тяжелое преодоление гравитации при подъеме. Экипаж межпланетного корвета столпился у обзорных панорамных окон. Они со злобой смотрели на кипящую жизнь под ними. Последние выжившие кратайцы Дуэдэ горели одним желанием — желанием отомстить. И лишь двое из них: Лофин Фатум и Иломи Сашим не подходили к окну. Они смотрели на Кра, обогреваясь прямыми и чистыми лучами солнца.
План действий быстро обсудили. Иломи, из последних сил, перевел двигатели в штатный режим и откинулся на высокую спинку капитанского кресла. Корабль медленно двинулся к главному зданию Высокого Совета Галот. Судно шло на таран, как на последнюю, спасительную меру. Необходимая жертва.
Лофин тихо сидел в кресле и отрешенно наблюдал за все увеличивающимся силуэтом Совета. Корабль шел необычайно ровно, что характерно для автоматических режимов роскошных штабных судов.
— У них нет бункеров, нет обороны, нет оружия, Ило. Совсем.
Иломи ничего не ответил. Он был мертв. Побледневшее шелушащееся лицо его было все также устремлено в сторону солнца. Солнца, так долго скрытого от них за непроницаемой оболочкой коричневых облаков, солнца, давшего жизнь такой противоречивой цивилизации. Цивилизации кратайцев.
Небо над столицей Гаал-от прочертила яркая искра.
