Улицы никогда не спят. Наоборот, с заходом солнца начинается совсем другая жизнь. Никакого притворного лоска, никакого ложного пафоса. Времена меняются — люди нет.
   Тот кто прожил долгую жизнь — по настоящему долгую — перестает видеть разницу между прошлым и настоящим. У власти стоят все те же марионетки, кукловоды которых даже и не знают, что их самих кто-то дергает за веревочки. Блистательные воины, с сердцами львов и душами героев античности, тех самых, кого считали детьми богов, истекают кровью на поле брани и блаженно улыбаются, думая что, выполнили свой долг, свое предназначение, но не подозревая, что правда, за которую они умирают — не для всех. Расторопные дельцы всю жизнь проводят в движении, делая из денег деньги, наслаждаясь своей предприимчивостью, растаптывая конкурентов, полагая, что в этом счастье... Может быть. Но ведь счастье — единица настолько условная, что мерить ею жизнь невозможно.
   Улицы никогда не спят. В лучах своих собственных светил — рекламных вывесок, автомобильных фар, фонарей — они распускаются лепестками открытых дверей ночных клубов и баров. Коммерческая фауна, подобно Венериной Мухоловке, впускает нужное для насыщения количества людей и лишь тогда захлопывает ловушку.
   - Скучаем? - прохожу мимо дорогого отеля, не обращая внимания на профессионально-страстный взгляд жрицы любви. - Ну и катись, козел...
   Нет, она не подходит — слишком противно...
   Чувствую слабый, еле ощутимый запах смерти — поворачиваю голову к источнику. Вертлявый парнишка лет семнадцати, оглянувшись по сторонам, вручает маленький пакетик своему ровеснику. Юный торговец смертью.
   Ну нет, это еще противнее, чем проститутка.
   Ноги ведут меня к бару. Расслабляю сознание, позволяю пока инстинктам руководить телом.
   Останавливаюсь. Дверь закрыта, да еще и путь преградил здоровенный привратник — уж не знаю даже, от кого в нем больше — от швейцара или вышибалы. Но самое главное — он чувствовал себя хозяином заведения... Для меня и этого было достаточно.
   - Могу ли я пройти, любезный?
   - Ого, давно к нам чудики не захаживали, - весело шутит детина. Наверное мой старомодный костюм выглядит неуместным для развлекательного заведения мегаполиса. А когда-то меня принимали за настоящего денди.
   Молча протягиваю здоровяку «зеленый пропуск». Привратник молча принимает купюру и отступает в сторону от двери, но я не двигаюсь с места.
   - Так я могу пройти? - повторяю свой вопрос.
   - И правда чудик... - с усмешкой говорит швейцар-вышибала и, отворив дверь, добавил, насмешливо поклонившись, - прошу вас, сударь.
   Так просто. В средние века люди были намного осторожнее, но и их наш брат умудрялся обмануть...
   Чувствую запах. Пахнет остро, свежо и аппетитно. Аромат щекочет ноздри, вызывая голодную слюну.
   Белокурая девушка, прелестная как ангел. Флиртует с парнем у барной стойки. Тот напрягает мышцы, растопыривает пальцы, украшенные дорогими на вид перстнями, что-то рассказывает.
   Прелестница слушает его внимательно, но до той поры, пока к стойке не пробивается сквозь толпу танцующих, другой молодой человек.
   Напрягаю слух. Нет, я уже определился, но мне становится просто интересно.
   - Да не знаю я, кто это! Прилип, говорит поехали в баню. Я говорю у меня парень, сейчас приедет — а он, в жопу твоего парня!, - ах, какой у нее голосок. Не говорит — поет. Не важно, какие слова она произносит, можно просто наслаждаться её голосом, не вдаваясь в суть сказанного.
   - Ты че мелешь, сучка? - вполне справедливо обрывает лживую исповедь девушки неудавшийся ухажер.
   Парень прекрасной стервочки, не проронив не слова, коротко бьет обидчика своей пассии головой.
        Теперь осталось дождаться, когда белокурый ангел пойдет, как это сейчас говорят, "попудрить носик".


   Кровь... Горячая, свежая, еще живая... Я выпью тебя всю, мой ангел. Ты будешь жить вечно. Твои воспоминания, твои надежды и мечты, твоя боль, твои страхи — все это будет течь по моим венам, пульсировать в моих нервных узлах. Я помню вас всех, не зависимо от пола, возраста, расы — все вы живете во мне, я ваша последняя обитель, а вы мои вечные гости.
   Отпускаю безжизненное, иссушенное тело и то со стуком бьется о покрытый плиткой пол туалета. Клыки медленно втягиваются в десна и я чувствую, как оживает мое насытившееся кровью тело.
   Провожу ладонью по ставшему некрасивым, лицу, закрывая мертвой девушке глаза.
   Прощай, мой ангел. Прощай и здравствуй.

Блин, это самый приятный коммент, который когда-либо оставляли к моей писанине... Спасибо тебе.

Я догаладась спустя некоторое время после прочтения, почему он требовал именно разрешения войти
Мне понравилось, очень интересно