Каждым утром ветры встали,
Хорошо,
И погнали в эти дали,
Где куют тепло из стали,
Где живёт нормальный парень
Джо.

Он утрами гулко свищет,
Только так,
Вечерами сна не ищет,
Денег любит ровно тыщу,
Ночью в кухне, сонный, ищет
Мрак.

А когда приходит к маме,
Вот пришёл,
И принёс, весёлый, пламя,
Не боятся и цунами,
На столе семейства - знамя
Джо.

Ветры вечером не свищут,
Лай собак,
Кошек много, птиц под тыщу,
Деньги любят Джо и ищут.
Он же нож из стали вычтет,
Так.

Наш рогалик Джо
Рогалик
Джо рогалик
Джо.

А придут за ним под утро
Молодцы,
И начнётся тут кому-то,
То ли маме, то ли плуту
Сказка, мать не верит чуду,
Сын.

- Знаешь, нам дают медали,
- Хорошо,
- Солнце - лампа, стёкла - дали,
- Не, ребята, вы погнали,
Возражает им рогалик
Джо.

Наш рогалик Джо
Рогалик
Джо рогалик
Джо.

Ночь накрыла тенью крыши,
Темнота.
Джо с семьёй тихонько дышат,
Молодцы ползут неслышно
Прочь от дома, словно мыши,
Да.

На свет появилось ни много ни мало,
А несколько сотен неважных людей,
Таких до последнего жизни причала
Поправили каждого, в раз, без затей.

Расплывчатый берег прощается с лодкой,
И доски вплетают себя в холода,
И ноченька рада хорошей находкой,
И воды несутся куда-то туда,

К Алисе, которая грёз по дороге
Затопчет следами дорожную пыль,
Родных ожидания, слёз и тревоги
Не вызовет, сказкой запрячется быль

В оранжевый чепчик, который недавно
Случился на голову ей прикипеть,
Не сбросить никак, голове очень странно,
На кухне волнуются сахар и медь.

Алиса, Алиса - что скажут соседи,
Узнав о её семимильных шагах?
Лесами полны золотые медведи,
Корона затихла в домашних руках.

И сколько не двигаться ветрам и травам,
Реке уноситься с собой в темноту -
А всё же бутылка с пометкой “Отрава”
Попробует смыть непривычную ту,

Ведь сказке приходит конец постоянно
С утра пару раз и к обеду ещё,
Начало, однако, без этих изъянов -
Начальственный сразу тут видно расчёт.

Алиса уснула на дне океана,
Не плачут над ней облаками дожди,
От глупостей данных ужасно устала
Она, ну а с нею - весь мир позади.

Кто дорогой пошёл из травы,
За поля уложив манускрипты,
Но кому холодец из травы,
А кому угрожая, охрип ты,

До безумия спрятавшись в пыль,
На часы поглядев золотые,
И который бежал за ковыль,
Ты ведь Шляпник, а он, словно ты, я

Не могу вас, конечно, судить,
Только время нормально рассудит,
Только ты не пытайся удить
На реке бесконечности судеб,

Твой двойник с деревянной рукой
И часами на ней золотыми,
Заковыривать воздух ногой,
Повторять той волшебницы имя,

За которую время-сундук
На своём чердаке синеструнном
Он, ударившись в пламенный стук,
Недопринял в молчании рунном,

Будет снова и снова в ночи,
Ты закат подержи за ресницы,
Чередующийся не стучит,
Холостую зажал поясницу.

Шляпы кончились, время пришло,
Посмотрело и выбрало шляпу,
Выходя, раскрошило стекло,
Ударялось в него твоей пяткой.

Там и Мартовский заяц сидит,
И Алиса придёт погостить к вам,
Там и Соня пушистая спит,
Что умна и готова простить вам.

А двойник заискрится в столе,
Повисит над гостями, мерцая,
Навыдумывает в серебре
И в кофейнике чёрную стаю,

Шляпы кончились, время пришло,
Посмотрело и дало немного
Дополнительных песен и слов,
И на стул по соседству дорогу.

Расскажу-ка я ребятам,
Как одной сосны обхватом
Получить медали.
Вот посмотрят на меня там,
Где стоять я буду, рядом,
В конференций-зале,

И поймут они, родные,
Что мол вот он, тот, кто вывел
Новый принцип
Принцип новый, злые
Песни ловко скрыл я,
Как под страхом бицепс. Бицепс.

"Как-то ночью сон мы видим,
Как вперёд идём, и сны-де,
Что побоку
Основного
Сна, дневного, спящим прытям
Раздают по блоку,
Блоку...

Но бывает нам и лучше,
Например: покорчить уши
При наводе
Уплотнений, да на душу,
При котором Девку-врушу
Закружати в хороводе.
Хоро; Дева,

Космос жгёт твоё "побреди"
Чёрным "горе" мглы, передник
Вёсен прохудив,
Спршеы.
По следам гнилых медведей
Ты иди с монетой меди
Лаве впереди,
Во=.

Да слезай в полудня меньше
Боли, и намного больше
Страха
СтРАхА СТ_АХХхХА
жизни за горою
И в слезах тебя зарою
Праха моего+;,
Ты праkhª¦∉¦▼◄ÑÑ!!!!!

Кто-то дышит в огороде
Чёрными глазами,
Не в его природе, ровно обгоняющей углами всех своих вселенских данных
Изуродовать посевы, садоводчество
Крылами бестолковыми
Давай-ка,
Часто дышащий ночами,
Ну а днём сопящий реже,
Поддавайся умным грозам.
Ты шумишь, когда природа оставляет вас в покое.
Вас, детей моих посевов,
Или, может, дальней свалки,
Или вы родились завтра,
Из мерцающих закладок
Ровно дышащего неба,
Угловатого, как дыры,
Что проделал в ваших каждого
отдельно огородного пройдохи
именуемых как мысли,
Но вообще-то что-то кроме, треугольные
И прочих оформлений пятна света,
От которого дыхание
сопрёт, не отпуская,
Остальные же моменты проявления двуногим
Ненадолго сохранятся.
В огороде кто-то дышит.

Перекладина сжала в костяшках зарю,
За колёсами ветра тотопчется лень,
Первозданная мышь задымится в бою,
И зажгла чёрномазенький день.

Голоса перегноя, шипящие ввысь,
Темнота карапуза, светящего вдаль,
Вполруки за планетой летящая рысь
Колосится, терпящая жаль.

Мордобоя кустарный прикид
На земле города и туманы
Войска поглотит
Красный плен узаконенных
Гордым тряпьём
Ободок, а ещё пустота.

На закате небес и в ночной бороде
Всё меняется так, что коты - тень овса,
Отрезает лучи, размокает в воде
Доводящий зарю до конца.

Кто твой спонсор? Долгий дядя, как живётся в закромах? И
Изъявляя, изъязвляя изуверовав замах? И
В общей сложности итоги подводя подводный камень как и повод как экзамен,
Как и умные делишки и
Вообще и
Впрочем и

Искать исконные искания исков,
Держать державные дорожники дисков,
Кормить кусачее олово бреда,
Ты тать дневной и ночная кобыла.
Карамзины Карамазовых каверз,
Похолодящие жёлтую ручку
Цветной пластмассы с дырявыми венами,
Чебурнымяшками топкими Генами
Запропастили кудрявыми стенами
А кто не с нами, тот вообще [примечание автора] не с нами.

Дворянский полк полагается на полки,
Кладёт туда шишки, стрелы и зубы.
Хомячий вой в чёрной ночи да волки,
Карбалемет уточняется грубо.Моя надежда в твоих недоносках.
Твои пустыни в глазах пеликана.
Её вложения каменный воздух.
Моя любовь наполняет стаканы.
Так забодай же меня, серый сумрак,
Так замолчи же её, пустозвонщик,
Так залюби же всех нас, только хмурых,
Так, да не так, да, не так, да не так же.

Теперь во всю пропалую углядицу
Кораблик-нос уточнит своё прозвище,
Молекул рой распахнёт и рассядется
В своём покое, на волковом кладбище,
Застанет нас своей палубой жёлтенькой,
Ворвётся в утро, вскрывая сантехнику,
Совсем усталый, дешёвый, молоденький,
И станет показывать новую технику
Боевых искусств дождя, и тут начнётся такое, не приведи закат на ветры-молнии,
Тулуп вождя забренчит косматыми аккордами,
Коровий шёпот раздраконит небо сливочное,
Иди-ка ты лучше погуляй, купи себе мороженое.

Тёмная прелесть обугленных нитями граждан
Летит, как вселенная, выбери имени дважды
Хорошее пламя, идёт заводная атака на мель,
Летит, как вселенная, и ударяет в капель.

Дышать как вселенная могут всего-то враги за окном
Бульвара холодного ночью и тусклого днём.
Зачти постороннему трафик и сделай не больно рукой
Сандалии терпкие утром и пасмурный зной.

За окнами тёмных бульваров холодных ночей и весны,
Где каменный холод домашний отныне ничей до весны
Я знаю, кричит холостая сдетинившись мразь
Я знаю, я знаю, я знаю, безумие в раз.
В другой, в постоянный, в земельный надел детворы,
Которая пленники чёрной холодной шершавой игры,
Ты тоже такой, восклицает домашняя утварь в ночи,
Кота, умирая, пугая и терпко кричит.

А знаешь, вселенная молвит, скукожившись в сок за окном
Твоя, она скажет животным, победа не сон,
И даже когда, она скажет, ты выпил вина,
Ты можешь играть наяву как живая страна.
Холодная оторопь снега жужжит под стеклом,
Красавице холодно бегать по чёрной степи,
В красавице что-то роняет ломает скрипит,
Красивая кровь замерзает под чёрным стеклом.

Вселенная плюнув на стёкла и на пустоту за стеклом,
Идёт, разбирая шаги, и с заплечным мешком за слоном,
Дырявая похоть слеза будет жалобно петь,
Куда и каким обстоятельным мистерам плеть.

Галактика вслед за вселенной пойдёт за травой
Идёт вся холодная быстро врывая иглой,
А солнечный путь обеспечит все наши шаги,
Нам скажут вселенной заклятые солнца-враги.

Зачем только начали петь и закончили петь,
Куда и в какую гитару корявая плеть.
Враги за окном побегут и застанут врасплох,
Совсем уж не плох их исход, да совсем уж не плох.

Взлёты над крышами носят победное;
Помнишь тот вечер, песочный убийца наш?
Все вы сидели, как памятник, бледные,
C верхними трубами, да всё на лицах аж
Нижние тропы железного погреба -
Скользко разились от ваших нечаянных
Взглядов свободы, и криков "Не тронь его!",
Он же, неловкий, разлил, как свеча его
В церкви свой облик вменяет подсвечнику
Душ одноразовых, и через петельки
Всё продевается жизнь бесконечненько,
Так вот он выдал своё "ты в постель теки";

Бренность военного мужа понравилась
Всем ребятишкам и жёнам начальника,
И комитет, выдав карту, отправил вас
Передвигаться по топо- отчаянно.
Долго ли, коротко ли, но по правилам
Вспышек галактики Чёрного Конюха
Каждый из вас повплетал, как оставило,
Ветры победы в свои подоконники.

Каждый из нас наблюдал за проказами
Света и тени космической падали,
Земли теснились под нашими фразами,
А анекдоты взвевались и падали,
И каждый крик отдавался повстанчески,
Звёздам и птицам, и, видно, подснежникам,
Небо держали соседи, как сан близки,
Строили кровлю тогда побережью нам.

Искры коснулись приказа: "врага ищи,
Жми на радары, пронзи через ветер ты
Жгуза Цветного; он станет, шагающий, в
красной, пятнисто-пушистой ракете,
Что будет смешно залипать переливами
Замерших в сроки агентов пропаренных;
Наша задача за вспышки от прибыли
Не подставляться под выпады стали, нам
следует чётко иметь в небосклониках,
Что космоком подарил нам для кузницы,
Будущих ветро- и огнепоклонников -
Так протокол ни один не заблудится...

Всё наблюдают ребята из "Пламени" -
Помни про это, как воин, что с нами не
Может в доверии быть, но исправим мы,
Все механизмы, что в рожу да гари нам,
Ты, как и все, будешь ровным, припляска, и
Батя Луны обеспечит всю братию
Ветра игрушкой, то песня солдатская,
Возле планеты мы, чтобы загнать её".

Так пролетели пробудные лестницы
Над горизонтом в зелёную клеточку,
Больше в глазах перегара не светится
Искролучей беспросветного, нет очку
Ввысь переменного топлива,
Что заработано было сапёрами,
Больше доверия, как все "в потоп его!"
Перекричали, так нету заборами
Крашено-ломкими больше довери-
Я всем аргументам подобного времени,

Я не люблю времена, мой братишечка,
Я, как и ты, умираю за вспышками,
Вот они, здесь, ты их видишь, коли же мне...
О, генерал за окном с чьими лыжами...

Эээ, ерунда всё на свете бракованном,
Я ухожу, вот мой таймер, и слово нам
Дал не господь, но всевышнее ветрено
То, что не будет дырявить ответы нам...

Что ты поник головой незаконною?
Думаешь, мне тут легко, берегам пою...
О, вот и Смерть обещает, знакомая,
Я за тебе там словечку замолвлю..йу...

Весенним днём, в конце зимы,
Сбежал преступник из тюрьмы,
В кармане сыр и блеск ножа,
С закатом он вперёд бежал.
А под ногами мокрый лёд,
Подошвы тёрли быстрый ход,
И тоже тёрлись, словно воск
О разгорающийся мозг.
Пятнадцать каменных минут,
Спустя ещё пятнадцать – пруд,
Прыжок над ним – бултых нога,
Погоне бедность дорога,
Увяз ботинок в том пруду
На просто новую беду,
Пришли за грязью башмаки,
Изъяли, не подав руки.
Летел над морем ветер сна,
Давно не первая весна,
И не последняя уже
Зарубка на его душе.
Бежал преступник по заре
А на дворе, как в той игре,
Метались листья вверх и вниз.
В кармане сыр, на кухне бриз.
Не знает мир таких чудес,
Чтоб кто-то умер и воскрес,
Летает ангел, скачет бес,
И бесконечный лес.

Ребята пытались пробить сквозь броню
Робокопа с пакетом скальпов,
Которые тот принёс с авеню,
Где возились красные кухарки.

Город устал от этой хуйни,
Но больше устали ангелы –
Летали, живые, по небу они
И кричали от боли за смертных.

Обыденный спор ведут ни о чём
Доктор Хаус и женщина в красном,
Но вот Гарри Поттер рунным мечом
Заколет старуху-процентщицу.

Дрожащая тина поглотит совсем
Скоро трёхпалубных карликов,
Будут гадать “ни восемь, ни семь”
Гадалки с поллитрами яблочной.

Небо плачет красным дождём -
Так это видит девочка,
Поранила лоб; ребята: “пойдём”,
И смотрят, и бегут за помощью.

Капли дождя размягчают грехи,
Ослабленность делают ровной,
Шли вдоль реки, от всего далеки,
Старичок и его старушка.

“Ты, хуйло, где моя жизнь?!” –
Раздаётся в транспортном цехе:
Махает руками работник Денис,
Его уведут санитары.

Один из ангелов ударился в боль
О стену невидимых песен,
А там, на стене, незаметную роль
Исполнял местный шут Евгений
Он дрожащими пальцами тыкал вперёд,
Вопрошая безмолвное небо
О том, когда и как он умрёт,
И ангел, падая, плакал.

Его подхватили у самой земли
Двое других ангелов,
И, косясь на шута, легко побрели,
Поддерживая упавшего руками.

Небо устало от этой земли,
Не меньше устал и город,
Но больше их всех терпеть не могли
Убитые городом ангелы.

Когда он прошёл городские ворота,
За ним заклубилась потеря чего-то,
Над ним пролетела седая ворона,
Ботинок издал вариацию стона,

Когда он ступил на блестящие камни,
Ответили звуку неслышному ставни:
Одни заскрипели, иные закрылись,
За многими духи от сна пробудились.

Под шагом спокойным незваного гостя
Песок расступался в чарующей злости,
Под шапкой, спокойно венчающей тело,
Снега бормотали, с душой, оголтело.

Навстречу шагал молодой полицмейстер,
А может, больной и ржавеющий крейсер,
А то и девчонка с румянцем на попе,
Ему было не разобрать в этой топи,

В которой он день уж седьмой бултыхался,
Он думал, что умер, что слёг, что расстался,
И думал, что думал, что думать умеет,
Пока размышлял, становился глупее,

И камни и стены, и двери, и крыши,
К тому привели, что свой голос не слышал,
А слышал чужие, и шёл по дороге,
И вскоре себя обнаружил на боге,

Земля, c нею воздух - светились и пели,
От кожи бежали премудрые трели,
И был он в пути, задевая плечами
Воздушные, что головами качали.

Ворота закрыла старушка-дружинник,
Вонзилась толпа объективов машинных
В затылок и в спину и в ноги страдальца,
Ботинок его пережёвывал пальцы,

А сам он стоял и держался за ветер,
Внимательный к миру, он слежку заметил,
Которая двигалась, лбом угрожая,
Навстречу ему, непонятно большая.

– Да как твоё имя? – воскликнул бродяга
– Слезами твоими, – беда отвечала.
– А можно сначала?! – Конечно сначала. –
Его успокаивала, учащала
Меж тем его пульс и дыханье и жесты,
Сперва незаметные, после – как тесто
Взошедшие в небо и павшие, лопнув,
И ставни последние кто-то захлопнул,
И улица с дрожью в молчании пела
Свою колыбельную мёртвому телу,
Статистика вороном сверху упала,
Чтоб жизнь молодая в пыли не пропала.

Песок успокоился, в сон провалился,
Ботинок жевал подоспевшие листья,
А ветер, что вывел их всех на прогулку,
С улыбкой продолжил есть сладкую булку.

И дети, что с кошкой играли жестоко, соседская банда детишек порока, вдруг страху набрались, вдруг кошку пустили, но та не бежала, глазами пустыми смотрела под землю и видела пламя, тут мальчика пнули "Уёбок не с нами!", и Петя понёсся, роняя суставы, а дети молчали, пока не устали.